Навалившись на собственный рюкзак, я сидел на скальном выступе над небольшим голубовато-зеленоватым озером на безымянном перевале. То же высокое небо, парящий ниже меня орел, цепочка туров, пробирающаяся по узенькой полочке над озером, блики ручья внизу... Но куда-то исчезло, испарилось умиление в душе. Нет блаженства, когда хотелось петь, кричать, плакать и молчать одновременно. Ну, красиво, хорошо и все! И что плакать? Разнежился, размамлюнился, как кисейная барышня. Вот, мне еще засветло до леса спуститься надобно. В лесу хорошо. Лес – это дрова, костер, тепло, речка – это вода, обед, скалы – место выхода пещер. А голубое небо? У меня вон рюкзак голубой, что на него теперь смотреть и плакать?

И все же я безмерно благодарен природе, горам за те пару минут, когда я чувствовал себя всемогущим богом и маленьким муравьем одновременно. Когда я был частице вселенной.

Нельзя сказать, что с началом большой работы в Бирюсинском заливе Красноярского водохранилища спелеологи забыли остальные пещеры. В. Полуэктов в “Красноярском рабочем” 23.04.63 г. писал:

“Группа спелеологов в составе двенадцати человек получила задание обследовать одну из глубочайших пещер нашей страны – Торгашинский провал, - систематическое изучение которого началось в 1959 году.

В результате десятичасового пребывания под землей были открыты неизвестные продолжения Торгашинского провала”.

В этом же году окончательно было закрыто белое пятно Каляжинского провала. 26.05.63 г. в “Красноярском рабочем” Г. Коваленко писал:

“Два года прошло после “дикого” спуска, как мы назвали штурм Каляжинского провала в 1961 году...

Пробный спуск делает Виктор Пономарев. Ему, как руководителю экспедиции, необходимо знать характер трещины, чтобы наметить план исследования. После обеда моя очередь.

Спускаюсь на глубину 90 метров. Здесь еще никто не был. Мрачные стены сомкнулись. Внизу узкая щель, в которую вряд ли проползешь. В узком месте застрял. По телу прошел холодок, как перед прыжком в воду. Выдыхаю воздух и протискиваюсь вниз.